- Общественная мысль России накануне отмены крепостного права.
- Гражданская позиция Некрасова.
- Сомнения и сожаления поэта.
- Муза Некрасова.
- Последние годы жизни и творчества.
В 40—50-х годах XIX века в России сложился ряд направлений общественной мысли: официальная идеология, нашедшая отражение в модели графа Уварова — «православие, самодержавие, народность», а также славянофильство и западничество; в этот же период оформились идеи революционных демократов, возглавляемых Белинским и Герценом.
Основной проблемой в то время была крепостная зависимость огромных масс сельского населения от сравнительно небольшого сословия помещиков. Необходимость освобождения крестьянства осознавалась всеми передовыми людьми той эпохи. Наряду с оживлением общественной жизни все чаще поднимается вопрос о назначении литературы, в том числе и поэзии.
Разумеется, Некрасова тоже волновали эти проблемы. Своеобразной поэтической декларацией стало его стихотворение «Блажен незлобивый поэт…», в котором автор обозначил внешне два понятия — «спокойного искусства» и «карающей лиры». Той же теме посвящено и стихотворение «Поэт и гражданин», построенное в форме диалога. Следует отметить, что диалог у Некрасова — это внутренний спор, борьба в его собственной душе Поэта и Гражданина. Автор драматически переживает эту раздвоенность, предъявляя к себе те же требования, что и Гражданин к Поэту. Гражданин в стихотворении укоряет Поэта за бездействие; в его понимании гражданский долг выше идеалов свободы творчества:
Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ!
Эти строки звучат в стихотворении Некрасова «Умру я скоро. Жалкое наследство…». Поэт вновь обратился к девизу, определившему все его творчество.
В стихотворении «Пророк» автор говорит о трудностях избранного пути, о божественном начале творчества:
Его еще покамест не распяли,
Но час придет — он будет на кресте,
Его послал бог Гнева и Печали
Царям земли напомнить о Христе.
Бог Некрасова мало похож на Бога его предшественников-поэтов. Христос некрасовского «Пророка» гораздо ближе к Спасителю социалистов-утопистов, чем к своему каноническому образу.
В стихотворении «Сеятелям» Некрасов определил цель жизни каждого человека, в том числе и поэта: «Сейте разумное, доброе, вечное…». В стихотворении «Зине» он еще раз обращается к теме жертвоприношения:
Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдает
На борьбу за брата человека,
Только тот себя переживет…
Всем своим творчеством Некрасов стремится утвердить мысль: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан». В то же время сам автор этих строк не раз обращает внимание на то, что в его душе поэт и гражданин не всегда уживаются. В стихотворении «Зине» он признается:
Мне борьба мешана быть поэтом,
Песни мне мешали быть бойцом.
Сожаления о свободе творчества, от которой он сам отрекся, избрав своей главной темой судьбу обездоленного народа, то и дело проскальзывают в отдельных произведениях поэта:
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой суровый, неуклюжий стих!
Нет в тебе творящего искусства…
(«Праздник жизни — молодости годы…»).
Поглощенному журналистской работой Некрасову подчас тяжело давались его творенья:
Стихи мои — плод жизни несчастливой,
У отдыха похищенных часов,
Сокрытых слез и думы боязливой…
(«Безвестен я. Я вами не стяжал…»).
Однако, размышляя над плодами своего труда, Некрасов говорит о своем творчестве следующим образом:
Но кипит в тебе живая кровь,
Торжествует мстительное чувство,
Догорая, теплится любовь…
Вероятно, далеко не все написанное нравилось самому автору. Много было публикаций, направленных на то, чтобы поддержать вымаранный цензурой «Современник». Эти мотивы явственно ощущаются в стихотворении «Умру я скоро. Жалкое наследство…»:
Не торговал я лирой, но, бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
У лиры звук неверный исторгала
Моя рука…
Но не только в проступках против таланта и совести обвиняет себя Некрасов; гораздо важнее, непростительнее для него —отступление от гражданской борьбы. Его самокритика напоминает диалог Гражданина и Поэта:
Я за то глубоко презираю себя,
Что живу, день за днем бесполезно губя…
Поэт считает, что не способен на подвиги, хотя и заявлял в «Пророке» о невозможности «служить добру, не жертвуя собой». Свою слабость Некрасов презирает, но не в силах изменить себя:
Я не продам за деньги мненья,
Без крайней нужды не солгу…
Но — гибнуть жертвой убежденья
Я не могу… Я не могу…
(«Человек сороковых годов»).
У Некрасова порой появляются сомнения, на время пропадает осознание смысла жизни. Моменты такого духовного кризиса нашли отражение в стихотворении «Зачем меня на части рвете…», которое заканчивается горьким признанием: «…Но умереть за что — не знаю».
Состояние даже относительного душевного покоя редко для творчества Некрасова. Поэта мучает сознание того, что он оставил родине «жалкое наследство», что его стихи не нашли отклика в народе:
Но не льщусь, чтоб в памяти народной
Уцелело что-нибудь из них…
(«Праздник жизни — молодости годы…»).
Я настолько же чуждым народу
Умираю, как жить начинал.
(«Скоро стану добычею тленья…»).
Особое место в творчестве Некрасова занимает образ его Музы, образ, ничем не напоминающий традиционный, впервые появляется в стихотворении «Вчерашний день часу в шестом…». В представлении поэта родной сестрой Музы оказалась избиваемая крестьянка. Впоследствии Некрасов вновь обратится к этому образу:
…Свой венец терновый приняла
Не дрогнув обесславленная Муза
И под кнутом без звука умерла.
(«Безвестен я. Я вами не стяжал…»).
Муза Некрасова перестает быть символом, она становится реальным, живым персонажем, обретшим плоть, характер и судьбу. Он наделяет свою Музу чертами женщины из народа. Некрасов лишает ее традиционного божественного ореола, опускает ее на землю:
Но рано надо мной отяготели узы
Другой, неласковой и нелюбимой Музы,
Печальной спутницы печальных бедняков…
(«Муза»).
Образ вдохновительницы поэта наиболее полно обрисован в стихотворениях «Муза» и «Зачем насмешливо ревнуешь…». Эти два подробных описания Музы Некрасова появляются совсем не случайно. Некрасов, как основоположник гражданской поэзии, стремится доказать, что его дело освящено. Некрасов противопоставляет Музе Пушкина, которая «веленью Божию… послушна», Музу-рабу, истязаемую, униженную, но окончательно так и не сломленную. В связи с тем что в последние годы жизни поэт был серьезно болен, душевные и физические страдания находят отражение и в его стихах. Странный образ Музы-смерти появился в стихотворении «Баюшки-баю»:
Где ты, о Муза! Пой, как прежде!
«Нет больше песен, мрак в очках;
Сказать: — Умрем! Конец надежде!-
Я прибрела на костылях!»
Подытоживая этот краткий обзор творчества Некрасова, нельзя не упоминуть стихотворение «Элегия». Оно было написано за четыре года до смерти поэта; это стихотворение как бы подводит итог его творческой деятельности, обобщает основные мотивы, характерные для лирики Некрасова. Мы находим здесь и раздумья о назначении поэзии, и оценку достигнутого, и мысли о судьбах народа. Мы вновь встречаем простонародную Музу создателя «Элегии». В этом стихотворении мы находим слова, ключевые для понимания целей и задач его творчества: «Я лиру посвятил народу своему…»